Нет в нашей стране уголка, который бы обошла стороной Великая Отечественная война. И речь не обязательно о фронтовых дорогах и местах боевых действий. Восстановленные из руин города-герои, промышленные центры глубокого тыла, деревни и села хранят память о событиях 1941-1945 годов. Из поколения в поколение передается военная летопись.
В преддверии 75-летия Великой Победы мы открываем рубрику, посвященную ковровчанам-труженикам тыла, которая основана на воспоминаниях жителей нашего города, информации из Ковровского историко-мемориального музея и на других источниках.
(Девочки в фотоателье, а за кадром — война)
Война обрушилась на взрослых и детей голодом и холодом, разлукой с близкими, тяжелым изматывающим трудом. Осознание войны как трагедии и чувство личной сопричастности возникало у каждого по-своему при столкновении с суровой действительностью.
Воспоминания Анны Васильевны Лосевской записала ее дочь Маргарита:
«В 1940-1941 году мой муж Тихон Лосевской, кадровый военный, работал в Ковровском ОСОВИАХИМе и по совместительству – физруком в школе №7. 21 июня 1941 года в школе состоялся выпускной вечер. Муж, одетый в новенькую военную форму, сопровождал учеников в их прогулках по ночному городу. Вернулся утром с пышной веткой сирени. Уставший после бессонной ночи, лег спать. Я пошла пешком на Первомайский рынок, расположенный в противоположной части города. Автобусы тогда не ходили. Купила лейку, вермишель, что-то еще и прекрасное ядровое мыло, белое с синими прожилками.
С рынка возвращалась по улице Абельмана и обратила внимание, что на всех магазинах появились плакаты из красной ткани. На них белыми буквами было написано: «Враг будет разбит! Победа будет за нами!». По пути я встречала людей, стоящих кучками и обсуждающих начало войны. Однако все были спокойны. Нигде никаких признаков паники. Недалеко от нашей школы стояли трое мужчин и громко разговаривали. Один сказал: «Этим фрицам наши дадут! Куда они полезли!». Муж тоже был спокоен и уверен в скорой победе.
Дня через два в школу пригнали мужчин и парней. Здесь они снимали гражданскую одежду и надевали военную форму: гимнастерки, галифе, сапоги или ботинки. Получали винтовки. Новобранцы ночевали в классах школы, потом их куда-то отправляли, и появились новые партии.
18 июля моего мужа призвали в армию. Перед отъездом в свою часть он несколько дней копал в школьном саду траншею – укрытие, где я с детьми могла бы спрятаться при авианалетах. Мы провожали его всей семьей. Все плакали. Я думала, что больше никогда не увижу мужа. Его эшелон отправился в сторону Горького. После этого я вернулась к маме, в Осипово. Дочери Рите было два с половиной, сыну Вале – полтора года. Я нуждалась в помощи близких».
О первых месяцах войны рассказывает Нина Павлова со слов своей матери Марии Ивановны Астахиной:
«Перед самой войной мама, тогда восемнадцатилетняя девчонка, устроилась на завод им. Киркижа. 22 июня 1941 года она была в отпуске. В воскресенье вышла из дома, раздумывая, как провести летний денек, и услышала... небо. Оно монотонно и угрожающе гудело – куда-то друг за другом летели самолеты. Наши самолеты.
Большинство же киркижцев встретило страшную весть о войне на своих трудовых местах. В Коврове были сложности с электроэнергией, поэтому предприятию выпала очередь работать в выходной день.
О начале войны маме сказал ее дядя, вернувшийся со смены. Включили радио – там выступал Молотов. Она обвела 22 июня в настенном календаре черным кружочком и на следующее утро пошла на завод. В этот же день в городе Коврове, заводы которого работали на оборону, было объявлено военное положение.
Заводские бригады стали задействовать не только на производстве, но и на лесозаготовительных, лесосплавных, сенозаготовительных и других работах. Тяжелый труд достался в основном женщинам и подросткам.
«В сентябре маму с другими молодыми работниками отправили в лес на заготовку дров и торфа. Бригада выехала спешно, молодежь не подготовилась к такой «командировке». Мария уехала в туфельках, в которых ходила на работу. Женщины постарше и поопытнее умудрились из лыка и бересты сплести подобие сапожек. В них все и ходили. Ни от дождя, ни от холода такая «обувь», конечно, не спасала.
В октябре прибыл в лес начальник заводского отдела, посмотрел на девушек, одетых и обутых как попало, и забрал их в Ковров. Привез к предприятию поздним вечером. Шли девчонки домой мимо клуба Металлистов, мама туфли под мышкой держала. Не натянуть было на распухшие от сырости и холода ноги. Рядом с клубом на танцплощадке – танцы под баян. «А я, наверное, больше туфельки не обую», – с печалью сказала мама. Однако молодость поборола болезнь. Только ревматизм остался на всю жизнь».
(Лихие годы изменили город и деревню)
Воспоминания Зинаиды Васильевны Желтовой:
«Работали мы в войну по особому графику: месяц – с 7 утра до 7 вечера, потом пересменка – с часу дня до 7 утра следующего дня, следующий месяц – с 7 вечера до 7 утра. Без выходных. Первый выходной был в декабре 1941 года.
Нам было по 14-15 лет. Работали на двух подставках (не доставали до станков), нас даже из-за станков не было видно. Но обслуживали по 4-5 станков, за себя и за того парня, который на фронте. Иногда получали «ударный паек» за перевыполнение нормы. В том пайке – пачка табака, бутылка водки, буханка хлеба, сыр, колбаса, сливочное масло и пачка печенья.
Обед во время смены был полчаса. Даже в этот короткий перерыв мы шли выступать или на репетицию. Пели и на рабочих местах. После смены мы с девчатами еще ходили в парк КЭЗ на танцы (парка Дегтярева тогда не было). Танцы тогда были красивые: вальс, полька, падеграс, танго».
Редакция «Ковровских вестей» благодарит сотрудников Ковровского историко-мемориального музея Н.А. Герасимову и Н.Б. Павлову за помощь в подготовке материала.
О. АРТЕМЬЕВА
