Баня Records, рок и глоток свободы

Сегодня можно долго спорить, чем для нашей страны были 90-е годы. У каждого из нас свои воспоминания об этом времени. Для многих они стали долгожданным глотком свободы – как для студентов, которые тогда собирались в строящейся бане на ул. Сосновой, чтобы сочинять и играть первый в Коврове рок.




«Баня Records» – так они назвали свою рок-тусовку – быстро стала явлением в неформальной культуре города и культовым местом для поклонников. А для самих музыкантов – короткой, но яркой частью юности. «Ковровские вести» продолжают рубрику «Культовые места 90-х», которая на этот раз посвящена «Бане Records». Мы попросили рассказать о ней одного из самых заметных «резидентов» – Льва Пестова.




«Это был 1992 год. Вдруг стало можно свободно творить, говорить что думаешь. Будто шлюзы открылись и подул свежий воздух. Нам тогда было по 18-20 лет – самое время менять мир! Ну, как минимум высказать всё, что рвётся из души.
Большинство из будущей нашей тусовки учились в Ковровском технологическом институте, и в процессе общения выяснилось, что один на гитаре играет, другой сочинять пытается… Тогда на ул. Сосновой снесли старую баню из красного кирпича и начали строить новую. Так как это всё-таки были 90-е, процесс оказался долгий, стройку время от времени замораживали. Валерий Александров и Александр Бударин подрабатывали на ней сторожами, и мы приходили к ним вечерами – я, Алексей Черняков, Алексей Агеев, Володя Филатов, другие ребята. Сначала просто общались, потом кто-то принёс гитару, и понеслось! В итоге сложился клуб по интересам – тем более что музыкальные вкусы у нас в целом совпадали. Кумиром и ориентиром для нашего творчества был Егор Летов, «Гражданская Оборона». Во многом мы ему подражали: старались писать философские вещи с депрессивным налётом. Но порой прорывались и задорные, весёлые.
Некоторые наши тексты и сейчас актуальны.
Такого, что «а давайте ансамбль создадим», не было: всё само собой получилось. Писали и музыку, и тексты, играть учились тоже сами. У многих база была – я, например, учился в музыкальной школе по классу скрипки (не окончил, правда); из гитаристов самый продвинутый был Лёша Агеев – у него была музыкалка по классу домры; Саша Бударин оказался хорошим бас-гитаристом… А кто-то был полностью самоучкой, но талантливым. Кто умел больше, учил других.
Часто песни рождались сами собой: сидели, перебирали струны, и – вот, вот, пошло! С нотной грамотой у нас не сложилось, и мы просто записывали аккорды, делали пометки. Сложно было и добиться нужной сыгранности, много времени на это уходило. По-хорошему завидую возможностям нынешних музыкантов: сегодня гораздо быстрее и продуктивнее можно чему-то научиться, найти нужную информацию, видеоуроки.

(Афиша одного из концертов)


Инструменты – отдельная тема. Электрогитар в первое время не было, только акустические. Вместо барабанов находили что-то, по чему можно стучать. Потом появились первые советские электрогитары – «Урал», «Аэлита». Я был счастливчик: товарищ дал поиграть «Иолану Диамант» – чехословацкую реплику знаменитого «Гибсон ЛесПол». А где взять к ней педали, усилитель, примочки всякие? У меня же соло-партии, как их проиграть с таким металлюжным звуком? Я подключал гитару к кассетному магнитофону «Весна», включал на режим записи и перегружал. Он дико хрипел, но звук получался что надо. Некоторые гитары приходилось доводить до ума с помощью паяльника. Однажды купили в комиссионке «Урал», а у него гриф оказался серпом, от струны до ладов расстояние больше сантиметра. Лёха Черняков, бедолага, вынужденно руку «качал», на ней играя.
Когда набрали репертуар, провели первый акустический концерт – в бане, в будущем мыльном зале. Там уже установили окна, а вот дверей не было. А без них концерт был бы слышен всему району. Как сделать звукоизоляцию? Мы нашли склад стекловаты и голыми руками таскали колючие брикеты и закладывали дверные проёмы. Чесались все потом!
Поставили лавки, расчистили место под символическую сцену. Формально были заявлены несколько групп: «Эвакуация», «Детсад», «Учано», «Ручной перфоратор». Но на самом деле в каждой было человека по два – авторы текстов и музыки, а играли все, помогая и подменяя друг друга. Билетов на первый концерт не продавали, конечно, просто пригласили свою тусовку. И были в шоке, как много пришло зрителей – все желающие в зале не уместились. Первые минуты все просто сидели слушали, а потом сорвались танцевать. А это всё-таки стройка, пол бетонный – и сразу действительно стало как в бане, только вместо пара цементная пыль. Милиция тогда, кстати, «на звук» всё-таки прибыла, но ребята в форме просто посмотрели и уехали: все трезвые, никто не хулиганит.
Кстати, вопреки стереотипам, мы и правда практически не выпивали. Порой покупали в легендарном магазине «Аромат» трёхлитровую банку портвейна – и разливали человек на 20. То есть больше для «атмосферы». А про наркотики мы тогда вообще ничего не слышали. Нам это всё просто неинтересно было, нам играть хотелось. Творили, спорили, и в этих спорах рождалась истина. И тексты друг друга правили, и музыку вместе сочиняли. Было чувство, что мы в этом пространстве как единый организм, живём одними интересами. Поэтому приходили к нам многие – потусить, пообщаться, а приживались далеко не все.

(Валерий Александров и Лев Пестов во времена «Бани Records»)


С того концерта в бане, можно сказать, наш ковровский рок-клуб и состоялся. Неформальный, конечно: официальным оформлением, уставом мы не заморачивались. Но стало понятно, что наше творчество интересно, у нас есть свой слушатель. Стали развиваться: электрогитары появились, купили в складчину комплект «Эстрада» – огромные колонки, пульт размером со стол, тяжеленный усилитель. И мы «замахнулись» на городской концерт, в Доме офицеров – пожалуй, это был первый рок-концерт в Коврове в формате рок-фестиваля. Помню, как последнюю песню все команды пели по одной-две строчки, передавая микрофон. Организация была отдельным приключением: мы сами в бане рисовали тушью афишу, договаривались на заводе, чтобы нам её размножили. В ГОК добирались на троллейбусе вместе со всеми инструментами, включая барабаны и пульт.
Запомнился концерт в ДК им. Ленина – тогда на сцену вышел знаменитый рок-бард Александр Непомнящий. Он появился на каком-то из наших «камерных» акустических концертов, мы тогда даже не сразу поняли, кто он. Пообщались, он несколько своих песен сыграл, мы обалдели и попросили его выступить.
Делали и записи – на кассетный магнитофон. Кстати, после первой записи и появилось название «Баня Records»: баня понятно почему, а Records было обычной в те времена приставкой к названиям звукозаписывающих фирм. К нам в какой-то момент пришёл Дмитрий Затеев, к сожалению, ныне покойный – он учился во Владимире на радиоинженера и «вывел» нам звук. Володя Филатов взял втихаря у старшего брата катушечный магнитофон, который весил килограммов двадцать, и привёз его на отцовском «запорожце». Мы записали несколько песен – не студийный, конечно, был звук, но мы очень старались.
Эти записи, оказывается, «ходили» не только в Коврове. Мой брат тогда учился в Иваново, жил в общежитии и рассказывал: «Иду по коридору, в одной комнате дверь открыта и народ толпится. Пробрался в центр – а там на табуретке магнитофон стоит и звучит что-то знакомое. О, Лёва поёт!». Я даже не поверил сначала. Кто-то, значит, кассету переписал, кому-то передал… А недавно совсем по другому поводу общался с молодым человеком из Сибири, и он прислал звуковой файл – мою песню. Неужели, говорит, это вы? Я же вырос на вашем творчестве!


(Антон Евстратов)




Концертов мы провели немного – публика одна и та же, и она хочет новых песен, повышаются требования к классу игры. А у нас – один женился, другой диплом пишет, третий на постоянную работу устроился… Так постепенно, спустя три года, мы стали уходить из «Бани Records». Пока стройка не завершилась, на наше место приходили другие рокеры, более молодые. Некоторые из них и сегодня играют в известных ковровских группах. А из «наших» в строю по-прежнему Валерий Александров и его «Учано». Меня же иногда ностальгия разбирает – вот купил себе гитару, сейчас хочу снять небольшую студию, побренчать. Может, найдутся единомышленники? Буду рад. Той нашей компанией мы тепло общаемся до сих пор, но выходить на публику не рискнём: нового материала нет, а то, что было востребовано тогда, сегодня уже неинтересно. Но в душе у нас всё это живо и будет жить всегда.
Мы счастливые люди, считаю: цензуры в те дни не было совершенно, и мы могли петь о том, что нас волнует, что важно – даже если это кому-то неприятно. Многие тексты гладили власть против шерсти. Были и такие темы, которые сегодня нам бы точно «зарубили». Вообще такого явления «сегодня уже не могло бы случиться – время другое. Парадокс – при той свободе мы хотели ощущать себя гонимыми, в «подполье», не понимая, как нам повезло».

(Александр Бударин, Валерий Александров и Лев Пестов сегодня)