Трещина с острыми краями

Кажется, самые тяжёлые последствия российская спецоперация на Украине будет иметь отнюдь не для её жителей и даже не для той их части, которой наш президент обещал устроить «Нюрнбергский процесс», а для нас. Более того, они уже произошли – общество практически раскололось на два лагеря по самой причудливой траектории. Опасно встречать на улице знакомых – любая невзначай брошенная и абсолютно невинная фраза может привести к скандалу. Некоторые в начале любого разговора предупреждают собеседника: «Украину не обсуждаем!».



Особенно показательно этот процесс выглядит в соцсетях. Ощущение, что в нас кинули придуманную гранату – и всех разметало на куски. Люди, ещё вчера нормально общавшиеся, в том числе и в реальной жизни, демонстративно отписываются друг от друга, обозначают свою позицию и тут же советуют «удалиться из друзей» тем, кто с ней не согласен. Недорого же стоит такая «дружба»…
Ещё дешевле оказалась цена украинского братства. Некоторые любят пафосно утверждать: «Мы с украинцами – единый народ». И действительно, у многих на Украине живут друзья и родственники. Так вот, в 2014 году некоторые из них резко стали бывшими – обвинив российских сестёр и братьев, дядьёв и племянников в том, что «ваша Россия отжала Крым». Не будем сейчас обсуждать, справедливы ли украинские претензии по поводу возвращения исконно русской территории. Но вот эта лёгкость, с которой многие украинцы отказались от родных и друзей, удивляла уже тогда. Сейчас это поветрие продолжилось с новой силой – теперь многие украинцы обвиняют в «развязывании противостояния» всех россиян. И тут же, вперемежку с проклятиями, требуют от жителей России, чтобы те чуть ли не революцию устроили – выходили на улицы и протестовали против «спецоперации». (Да, это далеко не все украинцы. Но истерический вопль всегда слышнее спокойного разумного голоса).
И ведь многие, причём в сытых и благополучных городах – Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге – повелись и отправились на митинги. Вот интересно: ну если у этих товарищей и их украинских братьев память как у аквариумной рыбки, так Гугл вроде никого пока не банит, и можно бы узнать, что это так не работает? Сколько за последние годы было митингов с различными сиюминутными лозунгами: «выпустите Ходорковского», «освободите Навального», «верните Крым» и что там у нас ещё было на повестке? Не выпустили, не освободили, не вернули. Наверное, можно догадаться, что если какой-то метод не действует 10 раз подряд, то он и в 11-й окажется несостоятельным, зато и последствия будут теми же: полиция, автозаки, 15 суток и серьёзные штрафы (наивно надеяться, что государство не будет защищать себя). Видимо, этого хотят украинцы для поддерживающих их россиян? Или всё-таки нет?


За 8 лет, начиная с 2014 года, много чего плохого произошло: тысячи людей, в том числе детей, погибли на Донбассе из-за бомбёжек ВСУ, были сожжены мирные демонстранты в Одессе, не говоря о растерзанных «беркутовцах» на Майдане. Где тогда были все эти прекрасные люди, которые сейчас лепят на аватарки чёрные квадраты и жовто-блакитные флаги? Почему не выходили на улицы с требованием прекратить убивать жителей Донецка и Луганска – которые уж всяко ближе к нам, чем, допустим, западные украинцы, которые и в советские-то времена по-русски не говорили? Или «это другое» и «мы точно не знали, что там происходило»? А как раз тогда и происходило настоящее кровопролитие – но, видимо, с точки зрения некоторых, какое-то ненастоящее, не заслуживающее репродукций Малевича на аватарках.
И, кстати, украинцы ни разу не выступили массово против, скажем, геноцида Луганска или Донецка, которые они считают неотъемлемой частью своей страны. Не обратились ни к своим властям, ни к России с требованием это прекратить. Территория нужна, а люди – нет?


Кажется, мы буквально за сутки поделились на несколько больших групп. Одни вопят «нет спецоперации» и, обливаясь виртуальными слезами, твердят, как им стыдно за свою страну. Многие из таких открыто пишут: не знаю и знать не хочу, почему это происходит, но – нет, и всё тут. Так, может, всё-таки дать себе труд разобраться, чтоб хотя бы мнение собственное сформировать осознанно, каким бы оно ни оказалось? Тем более далеко ходить не надо – даже в нашем городе немало тех, кто уехал с Донбасса после 2014-го: врач, учитель, швея, парикмахер… Можно их расспросить, а не изображать пацифиста и лепетать «Make love, not war».
Кто-то просто молчит, чтобы не портить отношения с друзьями и близкими. Кто-то, понимая, что другого выхода, кроме спецоперации, не было, всё же очень боится возможных последствий. Наверное, это самая естественная реакция. (Такая же, наверняка, и у многих украинцев).
Немало и тех, кто активно поддерживает спецоперацию – теми же словами, как встречает День Победы: грозя кому-то что-то «доказать» и «показать». Все эти «пусть только кто-то попробует на нас полезть, да мы ему…» заканчиваются ровно на вопросе: «Да-да, ведь ты – призывного возраста, и в армии служил. Если что, сам показывать и будешь, верно?». Из невнятных ответов становится ясно, что «показывать» должен кто угодно, но только не эти солдаты диванных войск. Если бы они хоть раз, как Юлия Друнина, «наяву видали рукопашный», пыла у них поубавилось бы. Думается, мужчины Луганска и Донецка (как и других стран, переживших войну – той же бывшей Югославии) такую чушь не несут. Потому что знают: война касается всех. И на гламурную картинку из фильма или интернета она совершенно не похожа. Радовать и вдохновлять нормальных людей она не может.
Главное сейчас, чтобы амбиции мировых лидеров не перехлестнули однажды через край и не застили им глаза. Иначе, как сказал однажды наш школьный военрук, «вы, конечно, запишите, что к ядерному взрыву надо ложиться ногами. Но раз уж вы его увидели, то уже совершенно безразлично, чем там вы к нему ляжете».
И надо всё-таки помнить, что спецоперация, даст бог, скоро закончится, а мы останемся. И надо будет как-то смотреть друг другу в глаза. Нам ещё последствия санкций вместе переживать.