Мнение о туберкулёзе у большинства современных людей сформировалось по книгам Достоевского, Чехова и Ремарка, где с недугом красиво борется благородный молодой человек или нежная хрупкая девушка. На самом деле ничего романтичного в туберкулёзе (впрочем, как и в любой другой болезни), нет. Однако и полярное суждение — что сегодня им страдают сплошь маргиналы, алкоголики, бывшие заключённые — в корне неверно. Туберкулёз не щадит никого, будь ты хоть бомж, хоть генеральный директор. А заразиться им по-прежнему можно где угодно. 
- Вероятность заболеть туберкулёзом не зависит от социального статуса, - говорит заведующий Ковровского межрайонного противотуберкулёзного диспансера Маргарита Кондратьева. - Он передаётся воздушно-капельным путём, поэтому, если в зоне вашего общения есть больной человек, существует риск заразиться. Его значительно повышают заболевания, снижающие общий иммунитет — диабет, бронхиальная астма, ВИЧ-инфекция, психические заболевания, онкологические, а также те, которые лечат высокими дозами гормонов. Поэтому если здоровый человек, не имеющий таких заболеваний, должен проходить флюорографическое обследование грудной клетки раз в два года, то людям из групп риска его надо проходить раз в год, а то и дважды. Конечно, вредные привычки, неправильный образ жизни, антисанитария тоже увеличивают вероятность заражения. Но заболеть может и благополучный человек — например, у нас в прошлом году лечилась мама с двумя детьми, в этом проходят курс папа, мама и ребёнок: абсолютно нормальные семьи, которым вот так не повезло.
- Где же они могли заразиться?
- Где угодно. В магазине, троллейбусе, поезде. Когда мы выявляем больного туберкулёзом, то настойчиво приглашаем в диспансер всех, кто с ним общается. И не только членов семьи — есть такое понятие «очаг туберкулёзной инфекции». Это квартира, где живёт больной, подъезд, закрытый двор, даже магазин. В многоквартирных домах (где соседи не «вычислят» заболевшего) вешаем объявления на подъезды: в вашем доме выявлен больной туберкулёзом, предлагаем прийти и обследоваться. Тем, кто приходит, делаем кожную пробу — диаскинтест. Если она положительная, назначаем профилактическое лечение. Если у близкого контакта проба отрицательная, всё равно оставляем под наблюдением и проверяем через полгода. Были случаи, когда туберкулёз выявляли после такого вот повторного обследования.
- Вы сказали: обследуем тех, кто пришёл. Значит, член семьи больного может и не явиться, хотя сам может быть уже инфицирован?
- Да, мы не можем принудить обследоваться. Но есть 77-й федеральный закон, в 10-й статье которого прописано, что мы можем принудительно лечить по решению суда. В прошлом году мы четырёх пациентов госпитализировали по суду, с помощью судебных приставов. Обычно всё-таки удаётся уговорить, хоть люди и высказывают недовольство. Отчасти их можно понять: лечение туберкулёза — это приём 5-6 серьёзных препаратов ежедневно. Это тяжёлая нагрузка на организм, бывают и побочные действия. Курс лечения длительный — от нескольких месяцев, а при лекарственно устойчивых формах — до двух лет. Некоторые, когда через пару недель лечения им становится легче, перестают пить таблетки, и тогда туберкулёз возвращается, но в более тяжёлой форме, а препараты, которыми мы его лечили, уже не действуют. Поэтому очень важно, чтобы в крови была постоянная концентрация противотуберкулёзных препаратов, которые не дают поднять голову болезни.
Хорошо, что государство сейчас внимательно относится к этой проблеме. Нас обеспечили оборудованием, всем спектром медикаментов — мы начинаем терапию, имея лекарства на полный курс для каждого конкретного пациента. Если раньше на постановку диагноза уходило много времени, то сейчас — 1,5-2 часа. За сутки (а не за 2-3 месяца, как когда-то) мы можем определить чувствительность палочки к препаратам и составить индивидуальную схему лечения, эффективную с первого дня.
- Как проходит терапия?
- Лечение начинается во Владимире, в стационаре. Это необходимо, чтобы отследить реакцию организма на препараты, заменить те, на которые возникли побочные эффекты, а также держать под контролем основное заболевание, если оно есть. Затем пациента выписывают на домашнее лечение — либо, если ему негде жить, или в семье есть дети. и мы не можем ограничить контакт с больными родственниками, или условия не позволяют нормально лечиться, переводят в туберкулёзную больницу в Патакино.
В период пандемии мы включились в международные проекты, которые позволяют лечить больного на дому. Терапия должна идти под ежедневным контролем — во-первых, чтобы человек перестал быть угрозой для окружающих, а во-вторых, если заболевание начнёт прогрессировать, мы должны быть уверены, что это не из-за того, что пациент пропускает приём препаратов, а потому что схему надо откорректировать. За счёт международного проекта купили машину, и мобильная бригада каждый день приезжает к пациентам — домой, на теплотрассу, в сад, к канализационному люку. Медсестра даёт больному назначенные препараты, и он в её присутствии их выпивает. И так — на протяжении всего курса лечения, от 6 месяцев до 1,5-2 лет, в зависимости от формы туберкулеза.
Те, у кого есть смартфоны, ежедневно выходят на связь с медработником: раскладывают коробочки с названиями, выдавливают при нас таблетку из блистера, принимают и запивают водой из прозрачного стакана. Детям дают лекарства мамы, и тоже ведут съёмку. Такой видеоконтролируемый метод лечения позволяет и побочные эффекты отследить — человек в любой момент может пожаловаться, что у него начались головные боли или тошнота, и мы назначим дополнительные препараты, поменяем кратность приёма или схему лечения. Для больных делается всё, лишь бы они вылечились.
- А можно ли полностью вылечиться от туберкулёза?
- Считается, что да, но часто бывают осложнения в виде фиброза, плотных очагов в лёгких, и туберкулёзная инфекция в организме остаётся навсегда. Например, после лечения полость ушла в фиброз. А внутри этого рубца могут быть живые палочки. И при воспалении лёгких рядом с этим фиброзом может возникнуть рецидив. Поэтому мы так долго наблюдаем пациентов — те, у кого большие очаги, ходят к нам пожизненно, чтобы не пропустить момент обострения. Но люди, у кого мы вовремя выявляем болезнь и кто потом нормально лечится, живут потом долго и счастливо, и остаточные явления им не мешают.
- Как понять человеку, который не проходит обследования, что у него возможен туберкулёз?
- Пока лёгкие не будут поражены в большом объёме, человек может ничего не почувствовать. Например, у очагового туберкулёза клиники почти нет — лёгкое недомогание, слабость, депрессивное состояние, отсутствие аппетита, потеря веса, чуть позже — субфебрильная температура. И это может длиться месяцами, а человек списывает всё на усталость, загруженность, недолеченную простуду. Спохватывается, только когда появляется непроходящий кашель. Частая ситуация — делаем ребёнку пробу Манту или диаскинтест, они показывают инфицирование, мы проверяем родственников и выявляем больного папу или бабушку, которые понятия не имели о том, что заболели. Симптомы же, в том числе кашель, они списывали на уже имеющиеся хронические заболевания — бронхиальную астму, бронхит, ишемию. Обычно болезнь развивается медленно, но бывают и ураганные случаи — например, была ситуация: в феврале обследовалась женщина, всё было нормально. А в сентябре она умерла — полностью «развалились» лёгкие.
Туберкулёз очень коварная болезнь, и у каждого больного преподносит свои сюрпризы. Лёгочную форму, например, можно своевременно выявить на флюорографии. Но туберкулёз может поразить любой орган, кроме волос и ногтей. У нас были (и есть) пациенты с туберкулёзом кишечника и прямой кишки со свищом, с туберкулёзом коленного сустава, подмышечных лимфоузлов со свищами, почек, кожи… В конце года умерла женщина от туберкулёзного менингита. И такие виды диагностировать очень сложно — они маскируются под другие заболевания. Много времени может пройти, пока кому-то из врачей не придёт в голову посмотреть мокроту или другие выделения под микроскопом — а там палочки Коха.
- Раз это воздушно-капельная инфекция, от неё может защитить медицинская маска?
- Она не панацея, но препятствие создаёт. Доказательство: заболеваемость туберкулёзом резко упала во время ковида, когда вся страна ходила в масках. Последствия пандемии мы, конечно, ещё будем «выгребать» — на фоне падения иммунитета, фиброза лёгких появляются большие формы туберкулёза.
Для сравнения: в 2019 году впервые выявленных больных было 59, а в 2022 — 26 человек. Падение более чем в два раза. Из этих 26-ти — у 21 человека выявили палочки Коха в анализе мокроты, значит, эти больные особенно заразны. В 2022 году выявлен туберкулез у двух беженцев, одного бомжа, у троих детей. В этом году тоже уже есть один заболевший ребёнок.
Плохо, что в последнее время стало больше посмертных случаев выявления туберкулёза — причём с максимальным бактериовыделением. Обычно таких 1-2 человека, но в этом году — уже трое. В таких случаях мы тоже выходим в очаг и выявляем, с кем контактировал покойный.
- Работа у вас сложная. Как удаётся сохранить коллектив?
- Большинство тех, кто к нам приходит, остаются до пенсии. У нас очень хорошие, квалифицированные врачи. Много лет трудятся в диспансере Анна Куликова, Анна Якунькова, Татьяна Шлыкова, Наталья Пузырёва. Хотя работа действительно непростая — чтобы убедить пациента лечиться, месяцами постоянно контактировать и с ним, и с его кругом общения, надо, кроме основной специальности, быть психологом, наркологом, инфекционистом, фтизиатром, терапевтом. Мы всё делаем, лишь бы наши пациенты лечились — и выздоравливали.
Записала Ольга Абрамова.
