Заслуженного человека, ветерана труда похоронили как бомжа безродного. И под чужой фамилией, обладатель которой здравствует и лишь по случайности не исключен из списков живых.Пожилая жительница Камешкова, назовем ее Мария Ивановна, была несказанно удивлена, когда февральским днем к ней пришел человек из органов. «Мы живем скромно, законов не нарушаем», – рассказывала нам бабушка. Еще большее удивление вызвало то, что следователь стал расспрашивать ее о старой знакомой, с которой Мария Ивановна не виделась аж 26 лет. А уж финал беседы и вовсе поверг пенсионерку в шок, от которого она до сих пор никак не оправится.
И есть отчего. Трагические события произошли еще 4 декабря прошлого года. Наша землячка, тоже пенсионерка, отправилась в Камешково проведать пустующий дом, который ей достался по наследству от родителей. Планировала обернуться одним днем, туда, мол, и обратно. Однако ни в этот день, ни на следующий домой в Ковров женщина так и не вернулась. Встревоженный муж, не дождавшись супруги, бросился на ее поиски. С заявлениями о пропаже человека мужчина обратился в отделы полиции Коврова и Камешкова, там завели розыскные дела. Но, к сожалению, все безрезультатно. Женщина как в воду канула.
Прошли два долгих месяца неизвестности. И вот 10 февраля ковровчанина вызвали в отдел полиции. Ему показали женские вещи, в которых тот опознал одежду своей пропавшей жены. К его полному недоумению выяснилось, что хозяйка этих вещей была похоронена на ковровском кладбище как неопознанная еще 13 декабря.
Оказалось, 4 декабря его супруга проверила свое имущество в Камешкове и поехала домой. Однако на вокзале в Коврове пенсионерке стало плохо, она потеряла сознание. На «скорой» ее в бесчувственном состоянии отправили в больницу, где она через 2 дня скончалась, так и не приходя в сознание.
Супруга умершей свозили на кладбище и показали могилку жены, но ... на табличке была указана совершенно чужая фамилия. Выяснилось, что в больнице при осмотре в сумке женщины нашли профсоюзный билет. Он и стал «путевкой» для дальнейших действий. А поскольку женщину с такой фамилией никто не искал, все, видимо, решили, что она безродная. И со спокойной душой выдали тело из морга муниципальной «Памяти» для захоронения.
И лишь через два месяца, с какого-то перепуга, вдруг решили все-таки осмотреть одежду умершей и похороненной уже женщины. И в кармане пальто обнаружили удостоверение ветерана труда совершенно на другое имя – без вести пропавшей и разыскиваемой ковровчанки...
А причем здесь жительница Камешкова Мария Ивановна, спросите вы? Да при том, что в табличке на той злосчастной могиле значились именно ее имя и фамилия. Мария Ивановна рассказала нам, что с умершей ковровчанкой они были старинными приятельницами. Та тоже раньше жила в Камешкове. Свой трудовой путь она прошла на ЗиДе. Сначала ездила на работу электричками, позже они с мужем получили квартиру в Коврове. Родительский дом в Камешкове они не бросили и приезжали туда регулярно. В 1986 году, когда с работой в Камешкове стало плохо, Мария Ивановна тоже устроилась на работу в ЗиД, подруга помогла. Но потом наша собеседница нашла место поближе к дому и уволилась с ЗиДа. Она уже и не помнит, каким образом ее профсоюзный билет остался на заводе. Видимо, тогда его и передали приятельнице и она возила его в Камешково в надежде передать владелице. Но встретиться им так и не удалось.
Случай, конечно, из ряда вон выходящий. Заслуженного человека, ветерана труда, проработавшую на заводе им. Дегтярева более 40 лет, похоронили как бомжа безродного. И под чужой фамилией. Родным и близким покойной остается только посочувствовать, проститься и проводить ее в последний путь им не пришлось. А вот Марии Ивановне крупно повезло, если это слово уместно в данном случае. За те два месяца, что ее фамилия «покоилась» на кладбище, ее могли спокойно вычеркнуть из списков живых. Такие случаи не редкость. Поди потом, доказывай, что жива еще.
Сам собой напрашивается вопрос: как такое могло произойти? О факте смерти неопознанного человека в больнице в обязательном порядке сообщают в отдел полиции. И уже полицейские занимаются установлением личности умершего. Наверное, было очевидно, что пенсионерка не бродяжничала. И коли привезли ее в больницу с железнодорожного вокзала, то можно было предположить, что у нее могли быть льготы на проезд и документ их подтверждающий. Так почему же осмотр вещей произвели только спустя два месяца после смерти? И удовлетворились первым попавшим под руку документом – профсоюзным билетом?
Н. ПЕТРОВА
