11.12.2018, 08:50

ЗАГАДОЧНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

К 100-летию А.И. Солженицына

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. читательский бум в нашей стране пришёлся на запрещённую литературу о сталинских репрессиях, которую разрешили издавать в СССР. Особый спрос был на «Колымские рассказы» В.Т. Шаламова и «Архипелаг Гулаг» А.И. Солженицына, впервые изданные за рубежом.
В библиотеках занимали очередь, чтобы прочитать то, о чём раньше только шептались. А в книжных магазинах этот дефицит попадал «своим да нашим». Шаламова удалось «заполучить» и мне через влиятельных друзей. А когда в 1991-м издали «Архипелаг…», рука судьбы направила за тысячи километров от того книжного магазина и отчего дома в Коврове. Закинув к чёрту на куличках, а точнее – в далёкий горный посёлок, судьба таки смилостивилась: в местной библиотеке (о чудо!) я обнаружила новенькие, никем ещё не раскрытые тома Солженицына и взяла сразу все. Читала вечерами, психологически с трудом переваривая описываемое автором, хотя после шаламовских рассказов кое-какая подготовка была. Впрочем, речь не об этом.

ЗАГАДОЧНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

Мучаясь ностальгией вдали от Родины (время сотовой связи ещё не пришло), всё, что было связано с ней, и прежде всего, получаемые письма от родителей и друзей, усиливали чувство разлуки, но любое напоминание о доме вызывало радость и помогало преодолевать тоску. И вот однажды, перевернув страницу дочитываемого «Архипелага…», я буквально вцепилась глазами в знакомое буквенное сочетание – «Ковров»!? Удивление и, не поверите, чувство гордости всколыхнулось, прочитанная фраза повергла в раздумья… Это «открытие» ускорило конец чтения, но, к сожалению, о Коврове больше ничего автор не упомянул. Вскоре я вернулась на родину, где началась другая жизнь, без запрещённой литературы.
Однако много лет память не давала покоя, но не было времени и, честно говоря, желания перечитывать столь объёмный труд, чтобы всё-таки узнать, кто из ковровчан стал одним из тех 257 заключённых, чьи письма, воспоминания и рассказы Александр Исаевич использовал для создания своей лагерной эпопеи.

В преддверии 100-летия А.И. Солженицына его имя вновь на слуху, а произведения обрели вторую жизнь для нового поколения читателей. Пришло и моё время вернуться к «ковровской истории» с «Архипелагом». И начну с того маленького отрывка из 7-й главы «Зэки на воле» 6-й части:
«Жуков (из Коврова): «Я стал не на ноги, а хоть немного на колени». Но: «Ярлык лагерника висит на нас и под первое же сокращение попадаем мы»…
Кто же этот загадочный очевидец, герой Солженицына? Как его вычислить? Оказалось, не так уж сложно, хотя, заранее скажу, поиски не дали ожидаемого результата.


По данным кандидата исторических наук А. Солдатова, «во Владимирской области необоснованным репрессиям (только за так называемые «контрреволюционные» преступления) подверглись 10822 человека: расстреляно 1816, сослано и выслано 1423, лишено свободы 7073 человека». В Коврове и районе репрессировано 410 человек из рабочего класса, 291 – из представителей интеллигенции (по числу – на втором месте после Александрова и Владимира). Судя по признаниям неизвестного Жукова, по социальному статусу он был либо рабочий, либо интеллигент.
В списке реабилитированных жертв политических репрессий в Коврове и районе указаны только 2 человека по фамилии Жуков:
Жуков Василий Фёдорович, род. 1908, г. Ковров. Военнослужащий. Арестован 18.02.1943. Осуждён на 10 лет лишения свободы.

Жуков Иван Максимович, род. 1905, г. Москва. Проживал д. Клюшниково. Почтовый работник. Арестован 07.01.1933. Осуждён на 3 года лишения свободы.
Последний однозначно не подходит: Солженицына арестовали в 1945-м. И он сам называет имя Жукова – в списке «Свидетели Архипелага» в последнем прижизненном издании «Архипелага Гулаг». Под №64 записан «Жуков Виктор Иванович – бывший з/к, житель Коврова». Почему же его нет в списке реабилитированных?

А какие сведения дала сводная база данных имён жертв политических репрессий? Кстати, она собиралась по всем областным Книгам памяти, и во Владимирскую занесены опять же только 2 вышеупомянутых Жукова – Василий Фёдорович и Иван Максимович. А Викторов Ивановичей в ней тоже два: первый 1890 г.р. был осуждён на 5 лет, умер в 1948 году, и он – из Астраханской Книги памяти, второй родился в 1907-м в Башкирии, в 1936 арестован на 8 лет…

Вывод напрашивается сам собой: либо солженицынский Виктор Иванович был ковровским временно, то есть прибыл сюда из лагерей на работу и «попал под первое сокращение», поэтому в ковровском списке реабилитированных его нет. Либо Александр Исаевич чего-то напутал, записал имя спустя годы по памяти? Или составители именного указателя «Свидетели…», на которых ссылается Наталья Солженицына, и который редактировал историк, старший научный сотрудник Российской национальной библиотеки А.Я. Разумов?
Что ж, рано или поздно тайное всегда становится явным и, возможно, другим исследователям повезёт больше – честное имя жертвы сталинских репрессий, свидетеля «Архипелага Гулаг», жителя Коврова Жукова будет известно без сомнений.
Л. СТРЕЛЬНИКОВА

Оставить комментарий