Судебное разбирательство по факту смертельного ДТП в поселке Мелехово, произошедшего в ночь на 19 мая прошлого года, вступило в заключительную фазу. Допрос свидетелей закончился. 25 мая начались судебные прения.
Перед тем как приступить к прениям сторон, суд уточнял некоторые моменты судебного следствия и выслушивал ходатайства. На предыдущем заседании суд усмотрел массу противоречий в показаниях Курышева, данных им в судебном заседании и во время предварительного следствия.К примеру, непонятно, когда же всё-таки Курышев позвонил супруге с просьбой сообщить в полицию об угоне его машины – до ДТП или после того, как он увидел место аварии? Курышев ответил, что после того, как увидел место аварии, но точно не помнит. Судья Колосов усмотрел противоречие в том, что Курышев утверждал, что после ДТП на лице Клюшенкова-младшего были ссадины. Но в медицинском освидетельствовании Клюшенкова нет сведений о повреждениях. Курышев объяснил это тем, что Клюшенков-младший проходил осмотр в больнице, руководитель которой подчиняется его отцу. Судья уточнил, что и глава района тоже проходил медосвидетельствование в той же больнице, и у него повреждения зафиксированы, почему же подсудимый считает, что в отношении сына результаты были сфальсифицированы, а в отношении отца – нет? Курышев сказал, что Клюшенков-старший по долгу службы должен появляться на людях и для него нужны оправдательные документы. А его сыну на людях постоянно появляться не обязательно.
Встал вопрос и о телефоне, принадлежащем Александру Скорлупину, который вечером 18 мая остался у Курышева. Курышев ранее сообщал, что он вернулся в свой дом и положил телефон Скорлупина на стол в беседке. По его словам, Скорлупин его оттуда забрал то ли ночью, то ли утром, не заходя в дом. Сам Скорлупин пояснял суду, что забрал телефон ночью. Судья Колосов, ссылаясь на данные детализации, отметил, что телефон Скорлупина в ту ночь был зафиксирован сначала в Загородном парке, потом в районе Белого дома, потом на улице Кольцевой и снова в Загородном, и только потом – на улице Горького, где проживал Скорлупин. Как такое возможно? Курышев сообщил, что ему об этом ничего не известно, это происходило без его участия. Также подсудимый не смог пояснить, почему маршрут «передвижения» его телефона в Коврове 19 мая не совпадает с тем, как Курышев описал события того дня? Однако 25 мая Курышев уточнил, что телефон стоял на подзарядке в машине, в которой он приехал из Владимира, а сам он по Коврову ездил с полицейскими на их автомобиле.
Защита подсудимого Курышева предоставила телефон подсудимого, где был фотоснимок «Рендж Ровера», сделанный 19 мая на парковке в ГИБДД. Суд удостоверился, что автомобиль, участвовавший в ДТП, даже не был опечатан.
Вполне ожидаемо ходатайство адвоката Щиголева о признании доказательств, представленных обвинением, недопустимыми. В связи с тем, что, по мнению адвоката, в ходе предварительного следствия было допущено множество нарушений. В частности, речь идет о протоколах, составленных на месте ДТП. Понятые, сотрудники МУП «Память», были заняты своими непосредственными обязанностями и в действия сотрудников полиции не вникали. Они просто подписали предложенные им бумаги. А в ходе предварительного следствия подтвердили текст подписанного ранее протокола.
Большие сомнения защиты вызвало и молекулярно-генетическое исследование крови Курышева. По утверждению защиты, на проведение подобной экспертизы требуется трое суток. В данном же случае экспертизу провели за 30,5 часов.
Внимание суда обращалось и на то, что стоп-кадр записи видеорегистратора очевидца ДТП показывает, что «Ока» погибшего Ермакова выезжает на встречную полосу. А как известно, экспертизой установлено наличие в крови Ермакова алкоголя – 1,1 промилле.
Большое сомнение защиты вызвали показания экс-главы Ковровского района А. Клюшенкова в части его рассказа о падении с велосипеда в ночь ДТП. Щиголев заявил, что характер травмы не соответствует факту падения с велосипеда на тротуарную плитку. Адвокат предположил, что такое повреждение можно было получить при ДТП, если бы Клюшенков сидел на заднем сидении машины, не пристегнутый ремнем безопасности.
Подсудимый Курышев заявил, что ему непонятно, почему в ходе предварительного следствия не исследовалась кровь А. Перепелкина, водителя Клюшенкова-младшего. По утверждению Курышева, тот находился в «Ровере» в момент ДТП. А в машине экспертами была обнаружена кровь неустановленного мужчины.
В проведении дополнительных экспертиз суд отказал.
Гособвинитель Кальков заявил ходатайство об очередном исследовании вещественных доказательств. Как выяснилось, он забыл исследовать 3 упаковки, в которые первоначально поместили кровь Гюльмамедова, Курышева и Клюшенкова-младшего. В конвертики из-под крови Гюльмамедова и Клюшенкова были вложены справки о том: кто, где и когда забирал кровь. В конвертике Курышева никаких данных медучреждения не оказалось. Это та кровь, на забор которой Курышева срочно вызвали из Владимира вечером 19 мая и которой в материалах дела не оказалось. Причем Гюльмамедов и Клюшенков сдавали кровь в Мелеховской больнице, а Курышев в ЦГБ...
С ходатайством выступил и адвокат потерпевшего Максима Ермакова. Он просил суд в обеспечении гражданского иска Ермакова к Курышеву наложить арест на «Ровер» подсудимого. Суд это ходатайство удовлетворил.
На этом судья закрыл судебное следствие.
Первым в прениях выступал гособвинитель Кальков. Свою речь на 80 листах он читал два судебных дня. Все сводилось к тому, что вина Курышева доказана целиком и полностью, верить его показаниям нельзя, а вот свидетели обвинения, по словам прокурора, все до единого говорили исключительно правду.
В итоге гособвинитель затребовал для Курышева 6,5 лет реального срока с отбыванием в колонии-поселении, лишения права управления транспортными средствами на 3 года, штраф в 100 тысяч рублей (за ложный донос об угоне машины) и полного удовлетворения иска потерпевшей стороны: 2 млн рублей.
Н. ПЕТРОВА
