18.04.2019, 06:00

Портрет ковровского учителя 100 лет назад

За столетие после революционного переворота у нас в стране появилось множество Иванов, не помнящих родства. О своих предках даже во втором-третьем колене они могут поведать лишь крохи. Но есть и такие люди, которые усердно собирают информацию, чтобы сохранить в памяти родные образы.

Ковровчанка Наталья Александровна Прозорова 35 лет назад вышла на пенсию и посвятила свободное время путешествиям и краеведению. Посещала Рождественские чтения в музее, а потом сама стала выступать с докладами, написала несколько статей, в том числе о членах своей семьи. Сегодня она рассказывает об отце, одном из первых школьных учителей молодой Страны Советов.

– Любая история про человека начинается с информации где родился, куда пригодился. Я начну рассказ о моем отце с его... смерти.
День похорон известного учителя Александра Ивановича Прозорова очень ярко запечатлелся в моей памяти и в памяти многих ковровчан. В 1930 году в возрасте 39 лет он умер от заражения крови после посещения зубного врача. Поскольку он преподавал в нескольких учебных заведениях города, был уважаем и любим, провожать его пришло столько народу, что был запружен целый квартал, а потом и все Петровское кладбище.

Портрет ковровского учителя 100 лет назад

Из Троицко-Никольского, с малой родины отца, проводить его в последний путь пришла группа селян во главе с моим дедушкой Иваном, священником. В эти годы священникам не разрешалось присутствовать на похоронах, даже у родственников. Чтобы не навредить вдове и детям сына, дед мой в рясе шел в хвосте процессии. Шел и плакал. Это произвело впечатление даже на представителей власти. Ему разрешили приблизиться...

А священником все-таки не стал
Родился Александр Прозоров в селе Троицко-Никольское в потомственной семье священника. Еще его дед был настоятелем местного храма. В доме, построенном на церковной земле, жила большая семья. Достопримечательности его – целый угол икон, библиотека и фисгармония. Как воспитывали детей священника? Коротенькие молитвы за обеденным столом и перед сном. Долгие прогулки с сельскими ребятишками. Однако и учеба была строгая – сначала домашняя, потом отец увез девятилетнего Сашу во Владимирское духовное училище.
Обучение там было поставлено основательно. В первом классе преподавались священная история, русский и латинский языки, арифметика, чистописание, церковное пение. Потом добавились церковнославянский и греческий языки, география, катехизис и другие предметы.

Портрет ковровского учителя 100 лет назад

Общежития при училище не было, уроженцы сельской местности определялись на полное обеспечение на частные квартиры, за что платили родители или епархия. В одной квартире ютились по несколько человек, спали на полу. Дети жили надеждой на каникулы, когда можно будет отдохнуть в родном доме, вдоволь поесть и помыться. Но несмотря на трудности, на квартирах царили взаимопонимание и взаимопомощь. Потом для Александра открыла свои двери семинария. Будущие духовники – подросшие дети небогатых отцов подрабатывали пением в церковном хоре, позже – репетиторством в состоятельных семьях. И посещали все без исключения церковные службы.

– Потом кому-то судьба уготовила место в приходе и должность священника. А кому места не нашлось, шли в дьяконы или даже в дьячки. Удачей считалось, если семинарист нашел невесту-дочку священника. Тогда ему в наследство доставался приход. Так мой дедушка женился на бабушке, – рассказывает о далеком прошлом Наталья Александровна. – А мой папа, окончив семинарию одним из лучших, получил направление в духовную академию на бесплатной основе. Оттуда выходили в высшие церковные чины, но папа увлекался литературой и мечтал стать учителем. Учительство позволялось.

Чернильница – объект для оратора
Из академии Александра Прозорова на 4 года направили преподавать светские и церковные дисциплины в епархиальном училище для девочек в Екатеринбурге. В 1918-м уехал он домой на летние каникулы, а обратно уже не возвратился. Стал учителем истории, русского языка и литературы в ковровской школе, преподавал на рабфаке, в педтехникуме, в Народном университете.

Портрет ковровского учителя 100 лет назад

Александр Прозоров настолько интересно строил свои уроки и настолько обладал ораторским даром, что к нему в класс приходили другие преподаватели, свободные от уроков, просто чтобы послушать. «Поставь перед ним чернильницу, и он тут же сочинит увлекательную историю про незатейливый предмет», – рассказывали о нем.

По словам одной из ковровчанок, ее учитель был не особенно приметной внешности. Невысокого роста, в круглых очках, в стандартном для того времени сером френче. На уроки он приходил со стопкой школьных тетрадей по русскому языку, перевязанных простой бечевкой. Тяжелые для страны годы очень сказались и на русской интеллигенции. Однако трудолюбию учителя, а особенно увлеченности своим делом, можно было позавидовать. А какая у него была библиотека!

За двенадцать лет плодотворной деятельности на ковровской ниве образования Александр Прозоров не получил ни наград, ни званий. Он был в когорте первых педагогов послереволюционной страны, которые находились у истоков новой советской школы. Система только складывалась, а тех людей-рядовых рабочих «лошадок», чьими силами она создавалась, еще не придумали, как поощрять. Зато настоящим педагогам свое уважение с лихвой выказывал народ.


В борьбе с самим собой
Бывший семинарист Прозоров обладал неплохими баритоном и слухом, поэтому был одним из основателей учительского хора на базе ДК им. Ногина. Что интересно, он умел играть практически на любом струнном или клавишном инструменте и в хоре был незаменим. Увлеченная игра на фисгармонии и занятия в семинарии не прошли даром.

Каково же было Александру Ивановичу, человеку из потомственной семьи священнослужителей, забыть Бога и весь уклад былой жизни? Нелегко. Заставляли читать антирелигиозные лекции. Скрепя сердце читал, иначе попал бы в лагеря, как его двоюродный дед, и неизвестно, что стало бы с семьей. Церковь ни он, ни домочадцы не посещали, даже рядом не проходили, чтобы не давать пищу злым языкам. Но дома за плотными шторами на Рождество готовили шикарные угощения из купленных с великим трудом продуктов и ставили елку – запрещенный атрибут церковного праздника.

Надежда Александровна вспоминает, как Прозоровы приглашали в гости знакомых. На елке горели свечки, вместе с игрушками и бусами висели настоящие крымские яблочки. Малышам дарили гостинцы в мешочках. Почти век прошел с тех пор, но теплая атмосфера, созданная родителями, не забыта их дочерью. Кроме памяти, остались старые фотографии и дом в селе Троицко-Никольское. Большая редкость, когда после раскулачивания церковнослужителя его потомкам возвращено родовое гнездо.
О. АРТЕМЬЕВА


Оставить комментарий