За ночь перед расстрелом он, двадцатисемилетний парень, стал седым. Ранним утром вооруженные люди вывели его из амбара за деревенское гумно и потом... сообщили, что высшая мера наказания заменена на 10 лет лагерей. Облегчение было безмерным. Шел 42-й год, а позже из Турьинских рудников его переправили на фронт, где позарез нужны были молодые солдаты. Воевал. Заслужил медали. Дошел до Берлина. 
Страх, который въелся в душиТак рассказывал о своей судьбе Константин Лебедев, уроженец деревни Хватачево Ковровского уезда, бывший председатель колхоза, признанный врагом народа и реабилитированный после «хрущевской оттепели». Вероятная причина немилости со стороны властей – семья Константина Васильевича колебалась по поводу вступления в колхоз.
В 1989 году в Коврове было создано отделение Всесоюзного общества «Мемориал», куда вошли и работники местного историко-мемориального музея. Они восстановили более 400 имен репрессированных. Родственникам умерших сотрудники музея помогали в получении документов о реабилитации. Дочери и сыновья, братья и сестры «врагов народа» хотели снять с себя это клеймо.
Около пятидесяти человек из тех, кто угодил в сталинские жернова, тогда еще были живы. Их воспоминания музейщиками записывались в подробностях. «Люди эти, глубокие старики, и в конце своего пути терялись в догадках, за что их осудили, – говорит главный хранитель Ковровского историко-мемориального музея Нина Павлова. – Ведь они свято верили, что ничем не навредили своей любимой Родине. И злости никакой я в них не видела. И боязни особенной. Наоборот, боялись другие. Те, кто рядом с ними был тогда, во время репрессий, и в девяностые годы, и позже. Я по крохам собирала информацию о Елене Борисовне Буссель (в замужестве Розенберг), расспрашивала земляков. В двухтысячные нашлись-таки люди, знавшие ее. Очень тепло и с благодарностью отзывались об этой женщине, обучившей их иностранным языкам, но подробности ее нелегкой жизни отказались сообщать».
От пансионата до сумасшедшего домаЕлену Розенберг выслали из Москвы в провинциальный Ковров после расстрела мужа, инженера, проходившего по делу Промпартии (судебный процесс о вредительстве в промышленности). Ковров был родным городом матери репрессированной. Елену Розенберг, педагога, в совершенстве знавшего несколько европейских и восточных языков, отправили на Экскаваторный завод переводчиком. В тридцатые годы завод находился в распоряжении НКВД. Женщина, как и другие сосланные сюда специалисты, работала и жила под пристальным надзором органов. И в частичной изоляции от общества. Ее периодически арестовывали, допрашивали.
В результате в конце сороковых несчастную поместили в психоневрологический диспансер (была и такая мера наказания). Там закончила свою жизнь дочь ковровской белошвейки и немецкого барона, воспитанница пансионата для девиц из хороших семей, полиглот и просто женщина доброй души. Где похоронена, неизвестно.
По разнарядке под одну гребенкуАрестовывали на Ковровской земле иностранцев-датчан, которые начинали строительство завода им. Дегтярева и не успели уехать перед лихими временами. Брали тех коренных жителей, кто при НЭПе зажил хорошо: открыл свое дело, нанимал работников. Увозили в неизвестном направлении крестьян, во время коллективизации и индустриализации причисленных к кулакам.
Среди репрессированных есть семья Солдатовых из села Осипово, судьба которой никого не оставит равнодышным. В 1910 году благодаря Столыпинской реформе семья (муж, жена и трое сыновей) получила приличный кусок земли, на ней построила дом, кузницу, обрабатывала пашню по новейшим технологиям. К Солдатовым даже приезжали учиться земледелию.
В 37-м Прохора Солдатова осудили на 10 лет за использование труда наемных работников. Хозяйство развалилось, землю отобрали. На следующий год 10 лет заключения дали старшему сыну, в 41-м жену Прохора отправили в лагеря, дальше пришел через среднего сына. Младшего Великая Отечественная война уберегла от ареста, но не спасла от смерти на поле боя. Никто, кроме женщины, в Осипово не вернулся. Один бог ведает, каково ей было...
Из губернии на село, бывало, приезжали серьезные товарищи. У них имелись разнарядки на энное количество будущих арестантов и ссыльных. Так многодетную семью Архиповых из деревни Ямново (ныне относится к Ивановской области) в одночасье решили выселить. Погрузили на телегу и уже почти вывезли за околицу, когда уполномоченный из района (спасибо ему) распорядился вернуть домой, поскольку глава семейства Иван Архипов – портной и единственный грамотный человек в деревне, а домочадцы его – незаменимые работники. Случай этот можно было бы назвать курьезным, однако подобное глумление над людьми ни в какие ворота не лезет.
На сегодняшний день реабилитировано 1012 жителей Коврова и района. Вероятнее всего, список неполон. В сталинские времена некоторых ковровчан из нашего закрытого города сначала просто высылали, а ссыльные не считаются репрессированными. Однако позже на новом месте жительства их обычно приговаривали по 58-й статье. Где их имена теперь, в каких списках? И все ли оправданы?
От тех 1012 человек в большинстве случаев остались лишь коротенькие справки о реабилитации. Дела из архивов гораздо подробнее. Но кое-какие их страницы не афишируют до сих пор.
О. АРТЕМЬЕВА
Редакция «Ковровских вестей» благодарит главного хранителя Ковровского историко-мемориального музея Нину Борисовну Павлову за предоставленную информацию.
