Приближается юбилейная дата события, после которого мир перестал быть прежним. Сто лет назад произошла Великая Октябрьская социалистическая революция, положившая начало новому государству, равных которому не было и нет. Вот уже четверть века, как мы живем в другой стране. Но вот парадокс, чем дальше в историю уходит то прошлое, тем значимее и величественнее предстает наследие той эпохи. И об этом начинают говорить вслух.
Прежняя страна прожила 70 лет – не самый долгий человеческий век. А 7 ноября сейчас даже не является государственным праздником. Уже взрослое поколение 30-летних выросло в современной России и о СССР знает из учебников истории. Пройдет еще 20-30 лет, и людей, которые жили в Советском Союзе, которые могут рассказать о той жизни, останется совсем немного. Считаем, что говорить об этом нужно сейчас, когда былой эйфории уже не стало, но и теплые воспоминания еще не померкли.
Сегодня о старом добром СССР мы вспомним со вторым секретарем горкома КПСС, кандидатом экономических наук Вячеславом Арсентьевым. Именно такую должность занимал Вячеслав Тимофеевич в 1988-1991 годах.
– Вячеслав Тимофеевич, за годы, прожитые без Советского Союза, произошло переосмысление событий вековой давности. В учебниках Великую Октябрьскую социалистическую революцию называют октябрьским переворотом. А как вы сейчас трактуете те события?
– Можно называть по-разному: революция, переворот. Можно даже до путча договориться. Для меня это переломный период в истории, после которого поменялось все.– Произошла переоценка и личности Ленина. Вождь мирового пролетариата стал «демоном революции». В годы вашей партийной работы Ленин оставался непререкаемым авторитетом?– На официальном уровне авторитет Ленина не подвергался сомнению. В то же время присутствовало ощущение, что что-то мы делаем не так. В экономике мы начали буксовать. Было желание перечитать труды Ленина и, может быть, у него найти ответы, почему же такое происходит. Недопущение частной собственности на средства производства – это краеугольный камень ленинской политики. Но во второй половине восьмидесятых мы чувствовали, что и партия должна перестроиться, и отношение к экономике должно измениться. Стимулирование экономики через частную собственность на средства производства обсуждалось на легальном уровне в годы, когда я был аспирантом.
– Какими конкретными вопросами занимался горком партии в ваше время?– Горком занимался как перспективными планами, так и текущими вопросами. Из текущих, например, вопросами заготовки овощей, выпечки хлеба, поставки продуктов в магазины. Недавно прошли публичные слушания по генеральному плану города. Те замыслы и планы еще тогда были заложены, но реализовать их было никак нельзя. Тогда планировались строительство ТЭЦ для города и округи в районе Чкалова, строительство объездной дороги с выходом на Иваново, ввод еще одного газопровода со стороны поселка Малыгино. Секретари горкома по направлениям занимались «выбиванием» фондов для строительства корпусов на заводах. Много внимания уделялось жилищному строительству. В 1990 году было построено 120 тысяч кв.м жилья. Это был самый высокий показатель. В рядовые годы сдавали по 80-90 тысяч кв.м. Сейчас, для сравнения, по 30-40 тысяч. 50 тысяч – это потолок. Наверное, помните, что к 2000 году ставилась задача каждой советской семье дать отдельную квартиру. Не знаю, как по Союзу в целом, но в Коврове, если бы ничего не изменилось, с этой задачей мы бы справились.
– Советский Союз в первую очередь критикуют за дефицит товаров народного потребления. Почему были такие перебои?– Был такой перекос. Тогда шутили: «У нас есть все, но не всем хватает». В СССР в человека вкладывали: не жалели денег на образование, медицинское обслуживание было бесплатным, жильем обеспечивали, платили хорошие пенсии, а вот на каждодневные потребности внимания обращали меньше. Упор делали на индустриализацию, на производство группы А (производство средств производства), много шло на оборону, а на производство группы Б средств не хватало. Союз бы сохранился, если бы обеспечение товарами народного потребления было лучше. На этого конька сели те, кто Союз расшатывал.
– Поднимая тему муниципального бюджета, мы слышим, что денег в бюджете не хватает для решения острых проблем. В советские времена были проблемы с городским бюджетом? – Средств всегда не хватало. Но на уровне государства регулировали, чтобы не было совсем забитых городов и сильно продвинутых городов. Москва не в счет. Она и тогда сильно отличалась, а сейчас эти отличия выросли в разы. Было и планирование по линии министерств на выделение средств заводам на строительство жилья, содержание сферы ЖКХ. На предприятия даже приходила разнарядка по количеству выделяемых автомобилей. Была очередь, и профсоюзы их распределяли. В 1984 году в городе было 20 тысяч мотоциклов и 5 тысяч автомобилей. Это были хорошие цифры. Сейчас мотоциклов почти не стало, зато автомобилей уже больше 50 тысяч.
Ковров был не в обиде еще по одной причине. Первый секретарь горкома партии и председатель горисполкома выходили на своих министров-бывших директоров завода Дегтярева: министра оборонной промышленности Финогенова и министра общего машиностроения Бахирева. У них были свои фонды. Бахирев, например, помогал нам по асфальтировке.
– Вы работали на руководящих должностях при плановой экономике, в переходный период и при экономике нынешней. Какую из них вы считаете более эффективной?– Сложно было работать в жесткой системе, когда не допускались никакие вариации. Это неправильно. В моем понимании, нельзя было так строго планировать, фондировать и лимитировать. Директор КЭЗа не мог отпустить на сторону даже один экскаватор. Для того чтобы помочь тресту «Ковровстрой» вырыть котлован, экскаватор могли предоставить лишь под видом испытаний. Это же из ряда вон выходящие вещи. Другой момент. Почему предприятия общепита, магазины, парикмахерские должны быть только государственными? Островки хозрасчетных отношений были. Будучи молодым человеком, в Киеве я обратился в стоматологическую клинику, работающую на хозрасчете. Лечение зуба в среднем обходилось в один рубль. Я тогда был удивлен, что качество там лучше. Почему? Они на себя работают.
Но и нельзя все бросить в стихию рынка, как это делается сейчас. Мы не ощущаем, что правительство рулит экономикой. Действий, кроме как на словах, не ощущается.
После аварии на Чернобыльской АЭС американский миллиардер Хаммер заявил, что предотвратить распространение последствий аварии удалось только благодаря плановой системе экономики. Обратный пример. Во время пожаров летом 2010 года из области нас просили найти два тяжелых бульдозера и отправить в Гусь-Хрустальный. Так еле нашли. Все отказывались дать, поскольку это частная собственность. А вдруг обратно не вернут? Кстати, так и получилось: один бульдозер утонул.
Из советского наследия надо взять все положительное и нарабатывать свое. Ничего хорошего в оглядке на динамику цен на нефть нет.
– Было ли ощущение развала Советского Союза?– Ощущение, что надо что-то менять кардинально – да, было, ощущал, что будут разваливать КПСС, но ощущения развала Советского Союза не было. В марте 1991 года проводился Всесоюзный референдум и большинство высказалось за сохранение Союза. Тогдашний лидер допустил, мягко говоря, нарушение. У него был в руках инструмент – итоги референдума, но он им не воспользовался. Союз не развалился, его развалили. Развал был рукотворный.
– Недавно представитель горкома КПРФ в своем выступлении отметил, что после развала Советского Союза самые плохие вещи, которые постигли Россию, – это демократия, приватизация, либерализация цен. Вы согласны с этим мнением?– Нет, не согласен. В Советском Союзе не было демократии? Может быть, даже больше, чем сейчас. Нас обвиняли, что выборы были безальтернативными. На стадии выдвижения в трудовых коллективах альтернатива была, там выбирали. Членов горкома, членов бюро горкома выбирали тайным голосованием. Не демократично было, что выдвигали молодежь, женщин, рабочих, ИТР? А кого мы имеем в Думе при сегодняшней демократии? А товарищеские суды? Это была не демократия? Сколько семей тогда спасли.
Не все должно было быть приватизировано. Недра, железные дороги, энергетика, предприятия оборонного комплекса и тяжелого машиностроения – я против их приватизации. Приватизацию же в плане мелкого бизнеса считаю положительным моментом. Что касается либерализации цен, то государство должно регулировать базовые ставки, но если всех загонят в одну цену, рынка не будет. Где-то должно быть регулирование, а где-то свободная цена.
– Вместо праздника Великого Октября теперь ввели праздник народного единства. Какая из этих дат вам ближе?– Мне ближе 7 ноября. В моем понимании, прежний праздник нужно было сохранить на государственном уровне. Это история. Большая часть населения знает эту дату, чем ту. Не стоило создавать новый праздник в пику старому...
Евгений ПРОСКУРОВ
