Так становятся командирами

Уходят безвозвратно ветераны – бывалые рубаки и бойцы…
Уходят в нашу память, на экраны, на горькие газетные столбцы…

Эти поэтические строки как нельзя лучше отражают наше преклонение перед героями былых времен и печаль утраты. Через семьдесят с лишним лет очень многих фронтовиков нет в живых, тем ценнее их воспоминания о Великой Отечественной, записанные или передаваемые из уст в уста. Сегодня мы публикуем рассказ Михаила Зиновьевича Абрамова.
Родился он в Луганске и все детство, полунищее и голодное, провел в Ростове-на-Дону. Мать, у которой на руках трое детей, работала санитаркой. Как-то пришли военные, предложили Мише поступить в артиллерийскую школу. В семье обрадовались: там довольствие, обмундирование – и мальчишка при серьезном деле. Дали согласие. В школе той в свои пятнадцать лет и встретил он войну. Гораздо позже воспоминания ветерана записала его жена, Галина Николаевна Голубева. Вот они.


«20 июня I94I года артиллерийская школа отправилась в летние лагеря около Краснодара. Пришли усталые на место часа в 4 утра 22-го. На 7-8 километров просматривается ровнехонькая линейка орудий. Начали разбивать палатки, и в то время по радио услышали речь Молотова... Ни суеты, ни ржания, ни звука котелка. Так для меня началась война. Месяц прожили с одной своей пушкой. Вернулись в Ростов в конце августа. Город уже бомбили, но мы начали учиться. В октябре немцы подошли вплотную. Наши грузили на баржи военное имущество. Эвакуировался госпиталь, в котором работали мать и тетка. Пошли слухи, что курсантам будут давать оружие. Несмотря на мольбы матери, отказался ехать с ней, остался со школой. Мать уехала. А школа уходила ночью в числе последних, уже из горящего города, в который вступали немцы.
Зима I941-42 года. Кисловодск. Весь год учебный учились в здании бывшего завода Минвод. Был порядок. Окончили 9 класс. Летом 1942 года уехали в степь убирать сено. Под Моздок. Страшны были только пауки-фаланги, скорпионы. Жили в шалашах. Ничего не знали, а немцы уже заняли Кисловодск. Все имущество, все обмундирование осталось там. Велено было уходить. Сами шли к железной дороге, через сутки сбились в кучу. Питание, воду добывали себе сами. Через 3 дня влились в поток беженцев и двинулись к Махачкале. Ехали под бомбежкой, 15 минут едем, 2-З часа стоим.
Mахачкала. Тысячи беженцев. Кругом нефть. У нас появились командиры. Подогнали танкер. Толкотня, крик, вещи в воде. 1500 человек. Отправились. Налетов нет. Но нет воды, опреснителя не хватает. Волны перекатываются через палубу. День на рейде у Красноводска. Ни воды, ни туалетов. Одна пыль.
Посадили в теплушки – и Турксиб. Сутками без остановок (в теплушках). Иногда часами стояли. Воды нет, процеживали жижу через пилотки. Пищу добывали самостоятельно. Променяли все, даже майки. Остались одни гимнастерки. Оголодали совсем. Разгромили вагон с мукой и песком. Пекли лепешки на палках. Заглядывали в сады, там виноград, фрукты незрелые, колючие персики. Однажды хорошо порвали собаки. Проехали Ташкент, Алма-Ату. Запомнилось на всю жизнь, как накормили в Арыси на ст. «Тайга».


Обосновались в селе Рыбное. Это в середине тайги, в 18 км от железной дороги, недалеко от Канска. Наступила осень. Дождь, хмурь. Распределили по избам, построили нары. С пищей плохо, но организованно. Котел, в нем по 3 картошки на брата. Хлеб приносили утром часов в 4-5 по 800 г. Разрезали, делили по принципу: кому? И сразу съедали. Получали американские подарки, их сразу меняли. Сменяли и одеяла на молоко. Военного обмундирования нет никакого. Ботинок нет, несколько пар на взвод. На теле – шерстяная кофта. Всю зиму одна забота – поесть! Дали лошадок-монголок. Они особые, обращаться с ними не умели, они совсем дикие. Начали дохнуть, и их съели.
Это зима 41-42 года, 10 класс. Было трудно, и все-таки очень много светлых, хороших воспоминаний. Центральное событие – баня! Возили дрова на себе, полюбили лес. Дали шапки, бушлаты, 5 пар валенок на взвод (25 человек). На улице непривычные для ростовчан морозы, до -52 градусов, трещины в земле; плевок, не долетев до земли, обращается в ледышку. Дым все время вверх: безветрие. Но дома – тепло. Обтирались снегом и выскакивали босиком. Закалялись. Двое умерли (от чирьев), а остальные пережили зиму спокойно, иногда и весело. К весне наладили и пищу, и одежду. И дисциплину! В июне жили в лагерях. Получили справки об окончании школы и в июне же отправились в военное училище.


В июне 194З года (17 лет) окончили артиллерийскую спецшколу в с. Рыбное Красноярского края, наелись на выпускном вечере досыта рисовой каши и в теплушках поехали в г. Томск, в Днепропетровское Краснознаменное артиллерийское училище. В январе было объявлено: кто будет лучше учиться, будет зачислен в литерный взвод, который отправится на фронт. О литерном взводе мечтали все. И вот 13 февраля, хотя еще нет 18 лет, мне присвоено звание младшего лейтенанта, выпускной вечер.
Речь-наставление генерала – и осуществление мечты: фронт! В это время готовилось крупнейшее наступление наших войск в Белоруссии против немецких армий группы «Центр».
… Прибыл в город Городок, в штаб 908 артиллерийского полка 334 стрелковой дивизии 43 армии генерала Белобородова I Прибалтийского фронта и был назначен командиром огневого взвода. Расположение – берег Западной Двины, бои местного значения. 23 июня двинулись под Витебск на соединение с армиями Белорусского фронта. Весь полк – на 3 километра. Сплошное сосредоточие орудий – пушки, спереди минометы, сзади – «катюши». Когда начался артобстрел – ад, грохот, ужасные звуки раздираемого железа. Потом пошла пехота. Артиллерии дали машины – и ходом вперед… Изо дня в день. Ночью – разведка, с утра артподготовка, потом пехота и снова вперед – на Ригу.
Бои, бои, бои… Однажды кончились снаряды. Послали в Глубокое, это, казалось бы, за 200 километров от линии фронта. А те же бои. Минометы рвут. По дороге не проехать. Шоферы в кювете, ехать страшно, опасно. А снаряды нужны… Запомнился шофер Павел Кадашев.
Убили командира взвода артиллерийской разведки при штабе артполка. Я получил новое назначение. Задача – разведать дорогу, составить карту, куда и как идти. Карт готовых нет. В Белоруссии все сожжено, разрушено, нет ни одного населенного пункта. В Латвии все хутора целы, жители разбежались по лесам. Немцы сопротивляются отчаянно. Бои, бои, бои…
4 сентября 44 года под Биржаем (шли на Шауляй) у передовой заняли какое-то здание вроде сарая. Внизу мои разведчики. Я – на чердаке, под самым коньком веду наблюдение в стереотрубу. В 300 метрах идет бой с «фердинандами». Уже сумерки. Вдруг вижу: прямо на нас ползет «фердинанд». Увидел я огонек, он расширился – и все… Помню, покатился до люка, выкатился на землю, потом слышу, кто-то сказал: «Мертв» и взял раздобытый мною в бою пистолет… Кругом тишина… Пытался вскочить, нога – напополам. Очнулся уже только в госпитале».
Тяжело раненный осколком снаряда, младший лейтенант Михаил Абрамов после длительного лечения был признан негодным к военной службе со снятием с учета и вернулся домой. Во время войны он был награжден орденом Красной Звезды и орденом Отечественной войны I степени. На гражданке окончил знаменитый Ленинградский военно-механический институт и с семьей прибыл по распределению в Ковров. Многие годы трудился на ЗиДе, прошел путь от мастера до зам. главного инженера по гражданской продукции. Почетный дегтяревец и почетный гражданин города Коврова Михаил Зиновьевич Абрамов, отпраздновав свое 90-летие, 60-летие сына и 100-летие родного ЗиДа, скончался в 2016 году. Светлая память ветерану!